С довоенной фотографии на нас смотрит молодой человек - это Николай Иванович Титов. Здесь ему 17 лет. Он старший сын в семье Ивана Афанасьевича Титова. Что мы о нем знаем? К сожалению, старожилы деревни Молбо, знавшие его, давно ушли из жизни. Остались лишь скудные воспоминания о нем.
Из воспоминаний младшей сестры Генриетты Ивановны:
«Николай был веселый, заводной парень, отменный спортсмен, бессменный капитан сборной школы по лыжам. Сохранилась фотография, где он стоит со знаменем - высокий, стройный парень впереди сборной команды сельских учащихся. Активный комсомолец, был всегда в гуще общественной жизни школы и села.
Когда грянула война, Николай был среди первых, кто подал заявление добровольно идти на защиту Родины. В июле 1942 года его призвали на фронт».
Через две недели пути призывников доставили на станцию Мальта. Начались солдатские будни, боевая и политическая подготовка длилась три месяца. В январе 1943 года 35 запасная стрелковая бригада подготовила шесть стрелковых маршевых рот, две пулеметных, одну маршевую батарею и три специальные роты.
В первых числах февраля в вагоне-теплушке Николай вместе с другими бойцами последовал на фронт. Командир роты сразу приметил его среди бойцов, Николай не только хорошо знал русский язык, но и отлично разбирался в политической обстановке. Своим приказом он назначил Николая редактором боевого листка роты.
Через несколько дней прибыли в Москву. Вновь прибывшие бойцы вошли в состав 222 стрелковой дивизии 33 армии, которая действовала в направлении Смоленска.
17 февраля прибывшее пополнение вступило в бой по уничтожению Угрюмовской группировки противника. Первое боевое крещение. Командир батальона поставил задачу: с рассвета начать наступление на укрепленные районы и узлы сопротивления, занятые противником.
7.30 утра при поддержке артиллерии рота начала бой, перейдя в наступление. По приказу командиров солдаты дружно поднялись в атаку. Февральский снег, перемешанный с грязью, прилипал к сапогам, затрудняя бег. Николай, на ходу перезаряжая автомат, немного отстал от бегущих бойцов. Рядом разорвалась мина, упали убитые и раненые бойцы. Ударная волна отбросила Николая. Поднявшись и оглянувшись вокруг, он увидел, что рота понесла большие потери от артиллерийского и минометного огня.
Вечером в землянке перед бойцами выступил политрук, он говорил о необходимости взять деревню Гостищево. Вновь была поставлена задача: занять исходное положение для наступления.
Утро. Предрассветную тишину оглушили залпы артиллерии, сотни снарядов обрушились на позиции противника, в небе прочертили огненные следы реактивные снаряды «Катюши», неся смерть и разрушение немцам. Батальон вновь поднялся в наступление, обстреливаемый ураганным артиллерийско-минометным огнем противника. Солдаты все же достигли окраины деревни Гостищево, выбили противника с первой линии обороны. Враг понес большие потери.
В этих жестоких боях Николай приобрел бесценный боевой опыт, вступил в ряды коммунистов, возглавил партийную ячейку батальона. Он ежедневно общался с бойцами, воспитывая в них презрение к смерти ради победы над врагом, поднимал моральный дух бойцов, словом и делом вселял в них веру в победу.
Смерть гуляла где-то рядом, в разных передрягах побывал Николай, но судьба благоволила ему. Находясь на самых ответственных боевых участках, он личным примером воодушевлял бойцов во время наступления и контр-атаки противника
Зима 1943 года. Враг силен. На участке фронта, где закрепился батальон, предстояло взломать оборону противника и захватить высоту 216,0 и овладеть селом Степановка. Здесь немцы в течение семи месяцев строили и укрепляли свою оборону: возвели несколько оборонительных рубежей с проволочными заграждениями и минными полями, построили дзоты, вырыли глубокие траншеи, соединив их между собой ходами сообщений. Задача была не простой. Николай провел партийное собрание среди коммунистов и комсомольцев. Все бойцы были проникнуты чувством высокой ответственности перед предстоящим наступлением.
В морозное утро 26 января в 8 часов тишина была нарушена залпом гвардейских минометов, вслед за ними сотни пушек, изрыгая огонь, обрушили свои смертельные снаряды на врага. Вздрогнули деревья, сбрасывая с себя снег, поле боя окуталось сплошным дымом. Через час после артподготовки поднялась пехота. Бойцы и командиры с возгласами «Ура!» ринулись в атаку. Через несколько минут передовые подразделения ворвались во вражеские окопы. Началась жестокая беспощадная рукопашная схватка. Стреляя на ходу, Николай прыгнул в траншею противника, поливая огнем автомата замешкавшихся «фрицев». Патроны закончились, в ход пошли приклады и саперные лопаты - взмах руки, удар, протяжный крик врага… Все перемешалось. Вдруг из глубины траншеи раздался выстрел. Последнее, что видел Николай, след от трассирующей пули, которая острой болью пронзила сердце...
Николаю в ту пору был всего 21 год.
П.Д. Габышев.
Сколько добрых в мире тем,
Взял проблему из проблем.
Нужно и за эту браться,
Нужно все же разобраться.
Недавно, капитан Виноградов, принимал участие в прочесывании большого участка леса. В его батальоне людей не хватало, из Польши, был переведен полк, которому пришлось выполнять не свойственную задачу. Бойцы и офицеры, были опытные воины, они ждали демобилизации. Не понимая до конца своей задачи, не смотря на полученный подробный инструктаж, шли по лесу, словно на прогулке.
Наполненный запахом прелого листа, низкорослый лес притаился, словно таил в себе какую-то тайну.
Треск сучьев под ногами, щелканье веток по одежде и лицам проходивших сквозь кусты людей, не мешали услышать спокойное чириканье плиц, перелетающих с ветки на ветку. Высокая, сочная трава, затрудняла движение. Не видно было тропинок, оставленных дикими животными и теми, кого искали вторые сутки.
Ну, кому здесь быть?
Солдаты шли, смотрели по сторонам, Николай подумал:
- Так не далеко и до беды.
Прошли еще метров сто, никаких следов.
Виноградов шел между смешливым капитаном, командиром стрелковой роты и высоким, сутулым сержантом. Сержант знал эти места, в сорок первом, он отступал этими лесами. И вот теперь новая встреча.
Виноградов внимательно оглядывал каждую выбоину, каждую сломанную ветку на кустах. Это вызывало беспечные шутки ротного.
- Извини, говорил ротный, - ты сейчас похож на собаку, пущенную по следу. Ты что, не видишь, что здесь давно никого не было, лес реденький, ну где здесь укрыться?
Ротный театрально развел руками. Пропал в нем великий артист.
Пытаясь найти поддержку у сержанта, капитан продолжил:
- На земле ничего не обнаружено, будем искать под землей…
Звонкий голос ротного был слышен далеко и отвлекал внимание солдат, что особенно раздражало Виноградова.
Ротный мог и не ошибаться, когда говорил о том, что в лесу может ни кого не быть. Но ведь должна быть полная уверенность в этом.
Короткая автоматная очередь, близкая и глухая, прозвучала как стук дятла. Цепь бойцов продолжала двигаться вперед и лишь двое, лежали в траве, ноги их подрагивали в конвульсии.
Смешливый ротный широко раскинул руки, словно пытался обнять землю. У головы, стала темнеть земля, а яркая трава, словно меняла свой цвет, с зеленого цвета на бурый.
Сержант, отброшенный выстрелом на Виноградова, сползал вниз. Николай, испачканный чужой кровью, придерживая голову сержанта, чтобы тот не ударился о его, Николая сапоги, быстро лег на землю. Нога у Виноградова болела, похоже, его задело.
Не слыша голоса командира, солдаты крутили головами, увидев убитых, быстро попадали на землю, ощетинились автоматами.
Виноградов подтянул одну свою ногу, потом вторую, вроде крови нет, только на правом сапоге, пулей срезало каблук. С этим понятно, а как ротный? Посмотрел в его сторону, наповал.
По расположению тел убитых, определил направление выстрелов. Стреляли сзади, снизу вверх.
Виноградов, змеей свернулся и повернулся головой в сторону выстрелов, выставив вперед автомат.
Метрах в трех от него, небольшой бугорок, со старым трухлявым пнем. Трава на бугорке пожелтела, а вокруг бугра, была зеленая, и покачивалась, хотя ветра не было.
- Под пнем бункер, - подумал Николай.
А кругом было тихо, и Виноградов ясно услышал, как стучит его собственное сердце, как пчела, выбираясь из цветка, тяжело зажужжала, а цветок, освободившись от ее тяжести, словно вздохнул и выпрямился.
Не разглядев перед собой опасности, солдаты стали медленно подниматься, держа оружие наготове. Подошли к убитым, жалея своих товарищей, погибших через год, после войны. И все, стали косо поглядывать на капитана НКВД, который не заметил опасности.
А Виноградов привстав на корточки, не оглядываясь, внимательно смотрел вперед. Потом медленно поднял левую руку, и указательным пальцем, махнул в сторону пенька, приказывая лечь.
К Николаю подполз ефрейтор Ерин, командор второго отделения.
- Под этим пнем, - прошептал ему Виноградов, - бункер. Сколько в нем бандитов, не знаю. Передай, нужно окружить участок всей ротой, метров через пятьдесят, должен быть запасной выход. Передай мой приказ по цепи, чтобы не перестреляли друг друга.
Николай согнувшись, не сводя глаз с бугорка, медленно отполз в сторону, метр, второй.
- Как печет пятку, - подумал он, - подранили все же, этого еще не хватает.
За деревом, прикрывшим его от пня, присел на траву, стянул сапог. Пулей сорвало кожу на пятке, проступившая сквозь портянку кровь, темнела на глазах. Виноградов снял второй сапог, засунул его под портупею, ползком двинулся к бункеру.
Плавные движения руками, вперед, в сторону, вперед, в сторону. Наткнувшись на что-то, медленно приподнял свою руку, посмотрел, гильза, еще теплая. Николай поднял глаза.
Небольшой муравейник, потерял свои ровные очертания, верх сполз, обнажив внутренние переходы. Было видно, как муравьи, перетаскивают личинки в другое место.
Не ясный шум насторожил капитана. Он лег на землю, стараясь стать не заметнее, потянулся к своему поясу, снял тяжелую противотанковую гранату, выдернул чеку, засунул в свой сапог, который одел на руку с гранатой.
Пень покосился, Виноградов сунул сапог в образовавшуюся щель, кто-то не видимый, дернул сапог, засмеялся.
Николай привстал, прыгнул в сторону.
Глухой взрыв раздался глубоко под землей. Взрывной волной вырвало люк, выбросило наверх куски одежды и остатки того, кто носил эту одежду. Было слышно, как под землей кричат раненые.
Сдавайтесь, - крикнул Виноградов.
В лаз, попытался спуститься какой-то солдат, снизу стали стрелять. Николай подал сигнал, несколько гранат полетело в бункер. Отстегнул от пуговицы, висящий на ремешке фонарик, Николай склонился над проемом, посветил.
На деревянных нарах, застеленных матрасами, лежали мертвые тела, в глубине сооружения, Виноградов заметил проход в другой бункер, по которому ушли уцелевшие.
Невдалеке, раздались автоматные очереди, ухнули взрывы. Звук боя быстро удалялся в глубь леса.
Оставив у входа в бункер отделение солдат, Николай с остальными, побежали к месту боя.
Словно огромной косой, автоматные очереди, срезали ветки деревьев и кустарника, с глухим чавканьем, впивались в стволы.
Охнул один раненый, второй и сразу, как обрезало.
Стало тихо.
Настороженно вглядываясь в заросли, таящие в себе неизвестное количество врагов, солдаты, переждав несколько мгновений, медленно пошли дальше, натыкаясь на трупы убитых, которые были одеты в смешанную, военного и гражданского образца одежку.
Николай посмотрел по сторонам. На левом фланге, шел лейтенант в форме НКВД, вот только Виноградов, никак не мог вспомнить его фамилии. Но очень уж он похож на давнего знакомого, на того…
Да это же чужой, зверь среди наших солдат.
ПАМЯТКА ПАРТОРГУ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СТРЕЛКОВОЙ РОТЫ
Стрелковая рота решает исход боевой операции. Чем крепче будет сколочена рота, чем устойчивее и храбрее будет она сражаться с немецкими оккупантами, тем быстрее и лучше будет выполнен боевой приказ Командования. Ротная партийная организация всей силой большевистского влияния на личный состав и примерностью каждого коммуниста должна обеспечить строгое соблюдение воинской присяги каждым военнослужащим, крепкую воинскую дисциплину, высокую моральную устойчивость красноармейцев и командиров, точное и неуклонное выполнение всех приказов и распоряжений начальников.
Парторг, при всей многообразности задач, выполняемых тобой в роте, как партийным руководитель, помни всегда о следующих своих обязанностях:
1. Ежедневно общайся с коммунистами, воспитывай в них презрение к смерти ради победы над врагом; добивайся того, чтобы каждый коммунист роты был большевистским вожаком масс в бою, поднимал бы моральный дух бойцов, словом и делом вселял бы в них веру в правоту нашего дела, в нашу победу и неизбежное поражение немецких оккупантов. Ежедневно беседуй по-душам с красноармейцами и командирами, разъясняй им положение на фронтах Отечественной войны и успехи Красной Армии в борьбе с врагом. Помни, что боец видит только положение своей роты и нуждается в обобщающем материале с итогами боев на более широком участке. Во взводах, отделениях помогай низовым агитаторам проводить беседы с бойцами, организуй читки газет и разъяснение постановлений партии, правительства н приказов Народного Комиссара Обороны. Подбери себе двух заместителей и представь их на утверждение политруку роты. Заместителей постоянно знакомь с текущей работой и задачами партийной организации, привлекай их к активному участию в руководстве партийной работой.
2. Перед боем проверь, знает ли каждый коммунист свою задачу в бою, доведено ли боевое задание до каждого бойца роты, подготовлено ли оружие к безотказному действию. Напомни каждому коммунисту, что в наступательном бою он обязан неудержимым порывом вперед, личным примером героизма увлечь всех бойцов на безусловное выполнение боевого приказа. Разъясняй всем коммунистам их обязанности в обороне и при отражении контратак противника; учи их проявлять непреодолимое упорство, хладнокровие, выдержку и решительность действий как в борьбе с противником, так и в борьбе с трусами, паникерами и предателями, если таковые окажутся в роте.
3. Коммунистам, идущим в разведку, каждый раз давай указания об их мужественном поведении при выполнении боевого задания и упорстве в достижении поставленной цели. Воспитывай их в духе правдивости и четкости донесений. Партийные документы идущих в разведку должны быть сданы на хранение военкому полка.
4. Обяжи каждого коммуниста знать нужды и настроения каждого бойца. Совместно с командиром и политруком так распредели коммунистов, чтобы охватить партийным влиянием весь личный состав роты. О всех отрицательных явлениях немедленно докладывай политруку. Веди учет всех отличившихся в 6оях и совершивших подвиги бойцов и командиров, популяризируй их во всей роте и распространяй их боевой опыт. Докладывай о каждом факте проявленного героизма политруку и секретарю первичной партийной организации.
5. Повседневно заботься о росте рядов ВКП(б) за счет лучших, проверенных и отличившихся в бою комсомольцев и непартийных большевиков - красноармейцев, младших командиров и командиров. Разъясняй всему составу роты решение ЦК ВКП(б) о том, что военнослужащие, отличившиеся в боях, могут приниматься в ВКП(б) по рекомендации трех членов партии с одногодичным партстажем, если они знают рекомендуемого и менее года; разъясняй, что кандидаты партии, отличившиеся в боях, могут приниматься в действительные члены ВКП(б) по истечении трехмесячного кандидатского стажа. Вовлекай в партию лучших, отличившихся в боях комсомольцев. Особое внимание уделяй вовлечению в ряды партии младших командиров.
6. Когда в роту приходит пополнение, разъясни ему обстановку, расскажи о боевых традициях части, покажи героев своей роты, внимательно выслушивай все вопросы каждого бойца из пополнения, терпеливо разъясняй все, что его интересует. Коммунистам дай задание, чтобы во взводах и отделениях пополнению была оказана дружеская встреча и необходимая помощь освоиться в боевой обстановке. Выяви всех коммунистов из пополнения, помоги им стать на партийный учет, побеседуй с каждым и разъясни ему место коммуниста в бою.
Е. ВОЛОДИНА, А. РАДЧЕНКО
Экзамены в Запорожской школе медицинских сестер подходили к концу. Люда Кравец, как и многие ее подруги, собиралась продолжать учебу в медицинском институте. Но грянула война.... В комнату, где заседала комиссия по распределению, один за другим заходили выпускники. Возвращаясь, они показывали направления в различные больницы области.
Кто следующий?
Зашла Люда Кравец. Она заявила:
Мне дайте направление на фронт.
А вы представляете, какие лишения вас там ожидают?
Я готова ко всему во имя Родины.
Члены комиссии знали, что она хорошо училась, овладела парашютным делом, умела плавать. Но разве это все, что нужно для фронта? Выдержит ли трудности боевой обстановки эта маленькая восемнадцатилетняя девушка?
Но, зная упорство Людмилы, директор школы позвонил в военкомат и рассказал о ее просьбе.
Через несколько дней в домик на улице Шевченко, что в поселке Кушугум, Запорожской области, пришла повестка из военкомата.
Ну, мама, ухожу в армию.
У обеих на глаза навернулись слезы.
Мама, родная, не плачь. Я вернусь... Я скоро вернусь...
Агафья Максимовна не пыталась отговаривать дочь: знала ее характер.
Эвакогоспиталь в Омске. Здесь тоже ощущалось дыхание войны. Но Людмиле казалось, что на фронте, на передовой, она приносила бы больше пользы.
Два рапорта написала Людмила с просьбой о посылке в действующую армию. Ей отказали.
Кто хочет, тот добьется, - сказала она и написала третий рапорт.
На этот раз просьбу ее удовлетворили.
В Омске Людмилу Кравец направили в полковую санроту. Занимаясь своими непосредственными делами санинструктора, она настойчиво изучала оружие. Понимала, что на фронте это может пригодиться.
И пригодилось. В 1942 году, когда часть вступила в бой на Северо-Западном фронте, ей часто приходилось браться за автомат.
В часы затишья Людмила вела общественную работу. Бойцы с удовольствием слушали ее беседы.
Но бывали поручения и посложнее.
Однажды ночью, - рассказывает Людмила, - мне поручили прочитать листовки немцам, написанные специально для них. Я поползла. Холодный колючий ветер мел поземку. Не видно было ни зги. Очень обрадовалась, когда в темноте заметила свой ориентир - отдельные кусты на противотанковом минном поле. Рядом проходила знакомая дорожка. Вот и укромное местечко, которое не раз выручало. Устроившись поудобнее, я начала с помощью рупора читать листовки. Казалось, не так уж и громко получалось. Но меня услышали: на следующий день сдались в плен двадцать девять немцев.
Еще ответственней была работа в стрелковой роте, куда Кравец перевели по ее настойчивой просьбе. Во время боев она оказывала первую помощь раненым, перевязывала их непосредственно на поле боя, эвакуировала в санвзвод.
А вскоре среди раненых, отправляемых в госпиталь, оказалась и сама Людмила. Санитарный поезд увозил ее на восток. Тогда и узнала она о первой правительственной награде. Окружающие принялись поздравлять, ее же мысли были далеко, на месте последнего боя.
Ранение оказалось серьезным: были повреждены обе ноги и рука. Прошедшие столько фронтовых дорог, ноги Людмилы теперь отказывали. Эту страшную мысль подтвердили врачи, на лицах которых она прочла: нужна ампутация. Но главный хирург всячески оттягивал окончательное решение, применяя новейшие методы лечения. И не ошибся. Закаленный, выносливый организм победил жестокую болезнь. Правда, сразу на фронт Людмила возвратиться не смогла - ее направили санинструктором в запасный полк, который располагался в небольшой деревне. Вокруг была изрешеченная пулями, перерытая снарядами голая земля. И неподалеку - чудом уцелевший лес. Один из домов этой деревни остался в памяти Кравец на всю жизнь.
Собрание назначили на вечер. Длинным показался этот день Людмиле. В который раз мысленно повторяла она все, что будет рассказывать о себе на собрании. А когда оно началось, говорить, по сути, было не о чем: слишком короткой была ее биография, о наградах говорилось в анкете. И она смущенно опустила глаза.
Боевая, задорная в обычное время, она присмирела, притихла, когда начали говорить о ней товарищи. Мнение у всех было одно: Людмила Степановна Кравец достойна быть кандидатом в члены Коммунистической партии. Девушка уходила с собрания счастливой, зная, что в партию принимают только лучших. Если уж ей оказали такое доверие, она оправдает его.
И опять рапорты с просьбой послать на фронт. Вскоре Людмила снова оказывает первую помощь бойцам на передовой. В одном из боев вражеские разрывные пули настигли отважного санинструктора.
В памяти сохранилось самое тяжелое. Группа медиков устроилась в блиндаже. Готовились к приему раненых. И вдруг огромной силы взрыв потряс воздух. Что было потом - Люда не знает. Она надолго потеряла сознание. Первое, что увидела, когда очнулась, была ее косынка, висевшая неподалеку на дереве. Вокруг ни одной живой души: погибли товарищи.
Наутро стали поступать раненые. Людмила, превозмогая боль (в правую руку попал осколок), бинтовала раны, поддерживала солдат теплым словом:
Молодец! Вот это солдат! - хотя сама тоже нуждалась в помощи: опухла рука, поднялась температура.
Но заменить ее было некем.
Держитесь! - просил командир.
И Кравец держалась. Девяносто пять раненых перевязала. И так перевязывала, что в санроте сразу узнавали ее работу и посылали раненых в медсанбат, не перебинтовывая. С последней группой в медсанбат отправилась и сама Кравец. Коллеги вытащили из правой руки осколок, и она вернулась в строй.
Радостно встретили своего санинструктора полковые друзья. Снова слушали они на привалах и в короткие передышки между боями украинские песни. И казалось им, что Людмила поет их с каждым разом все задушевнее и задушевнее.
Но таких передышек было мало. Шли ожесточенные бои с врагом. Нанося удары один сильнее другого, советские воины шаг за шагом освобождали родную землю от фашистских оккупантов. Заседать было некогда. Партийное собрание длилось недолго. Да и не было необходимости доказывать, что место бесстрашного воина Людмилы Кравец - в рядах членов Коммунистической партии.
Людмила Кравец всегда была с бойцами, пользовалась всеобщим уважением, и не удивительно, что вскоре она возглавила партийную организацию роты.
Храбрость и самообладание ни разу не изменяли этой верной дочери Родины. О ее мужестве, отваге не раз писали фронтовые газеты. Среди документов Людмилы Степановны хранится маленькая газетная вырезка. «Она спасла десятки жизней» - так называлась заметка.
«Откуда у нее столько силы? - удивляется каждый, когда узнает, что маленькая девушка в одном из недавних боев вынесла на своих плечах из-под огня десятки раненых бойцов и офицеров, - говорится в заметке.- За время Отечественной войны санинструктор Людмила Кравец спасла не один десяток жизней. Родина вознаградила ее за отвагу и самоотверженность. Храбрая девушка награждена тремя орденами Красной Звезды и медалью «За отвагу».
Очень многие воины вспоминают Людмилу с сердечной, братской благодарностью».
Немцы закрепились на выгодном рубеже. Парторг Людмила Кравец понимала, что от этого боя во многом зависит дальнейший успех наступления. Она собрала перед боем коммунистов и призвала их служить примером для беспартийных в выполнении боевой задачи. Бой начался рано утром. После сильной артиллерийской подготовки наши части пошли на штурм вражеских укреплений.
Горит советский танк! - крикнул кто-то.
«Там ведь люди», - подумала Людмила и поспешила к горящей машине.
С одним из бойцов, появившимся около танка, Кравец вытащила раненого водителя, остальные погибли. Танкист был без сознания. Мины ложились все ближе и ближе. Девушку ранило в бедро. Но она все-таки устроила танкиста в укромном месте и поспешила в свое подразделение.
Тут Кравец узнала, что ранен командир подразделения. Людмила не растерялась. И, когда увидела, что пошли в наступление наши танки, она подняла бойцов в атаку.
Вперед! Вперед! - слышался ее призыв. Звонкий голос девушки казался необычным в грохоте боя, и, чем сильнее звучал он, тем большее воздействие оказывал на бойцов.
Подразделение заняло две линии вражеских траншей и, развивая наступление, приближалось к хутору. На пути наступавших оказался небольшой ручей. Стараясь задержать здесь советских солдат, противник открыл яростный огонь. В роте не осталось ни одного офицера. Людмила понимала, что только решительные, немедленные действия могли обеспечить успех в выполнении задачи, поставленной командованием. Она первой бросилась вброд через ручей, увлекая за собой бойцов.
А местность открытая, чрезвычайно невыгодная для наступавших. Трудно было продвигаться вперед, приходилось бороться за каждый клочок земли.
Разгоряченные бойцы смело шли на схватку с врагом и в рукопашном бою овладели частью хутора.
Не сразу поверили на командном пункте, что этим боем руководила скромная девушка - гвардии старший сержант Людмила Степановна Кравец. А когда убедились - представили к высшей награде.
В Берлине бои были еще ожесточеннее. Враг яростно сопротивлялся, стрелял из каждого окна, подвала, чердака.
Гитлеровцы за домом устанавливают миномет, - сообщил командир роты. - Мы бы могли уничтожить его, но у нас нет ни одной гранаты.
Людмила поняла это как приказ достать их. Не много времени отсутствовала она. Вскоре вернулась с добычей. Никто не спросил, откуда взялись гранаты. Но каждый знал, что достались они ей нелегко. Фашистский миномет вместе с расчетом взлетел на воздух.,.
Приближался праздник Победы. Отмечать его Людмиле Кравец пришлось в госпитале: незадолго до окончания войны она получила пятое ранение.
Как с близкими и родными встретилась Людмила после выздоровления со своими однополчанами, которые незадолго перед этим узнали радостную весть: неустрашимому в борьбе с врагом санинструктору 1-го стрелкового батальона 63-го гвардейского стрелкового Рижского полка 23-й гвардейской стрелковой Дновской краснознаменной дивизии 3-й ударной армии Людмиле Степановне Кравец было присвоено звание Героя Советского Союза.
Тихая зеленая улица Володарского в Запорожье. В глубине двора красивый каменный дом. Вокруг яблони, сливы, груши. Под одним из развесистых деревьев и вели мы беседу с хозяйкой дома - Людмилой Степановной Кравец. Она познакомила нас со своим мужем - другом военных лет Владимиром Николаевичем Ледвиным, ныне нормировщиком весоремонтного завода.
Растут в семье помощники - Валерий и Ирина. Родились они после войны, и хорошо, что им не довелось слышать сирен боевой тревоги, гула вражеских самолетов, оглушающих взрывов бомб. Но они знают, что была война, что мама и папа были на фронте, что мама не раз была ранена и контужена. И если Людмила Степановна болеет (сказываются военные годы), многие заботы дети берут на себя.
Людмила Степановна любит быть среди людей - в школах, клубах, парках. Она рассказывает о героической борьбе советского народа в годы войны против фашизма, призывает молодежь беречь завоеванное отцами и матерями, бороться за мир на всей планете.
Парторг роты
"В бою на речке Неживка отличился парторг 1-й роты автоматчиков гвардии старший сержант Петр Крупинов".
Петр Крупинов прибыл в нашу бригаду зимой серок второго года, накануне боев под Севском. Невысокого роста, плотный, кряжистый, с круглым смугловатым лицом и пытливым взглядом черных глаз - таким он предстал в те дни перед товарищами и как-то сразу обратил на себя внимание. Видно, потому, что по сравнению с другими стрелками выглядел гораздо старше. Если многим из нас было по двадцать - двадцать пять, то ему уже под сорок. И молодые бойцы иногда называли его "папашей". Петр Никифорович добродушно улыбался в ответ на это обращение. Хотя он был старше других, но не жаловался на свою фронтовую судьбу, не пытался, ссылаясь на возраст, искать дела полегче. Был он покладист, мог уступить товарищу что угодно, кроме своего места в бою. Честнейший коммунист, Петр Никифорович считал своим долгом на любом участке быть впереди. Так было и до войны, когда он трудился на одном из заводов города Иваново, так он поступил, когда в октябре тяжелого сорок первого пошел в горвоенкомат, попросил снять с него бронь и отправить на фронт, на защиту Москвы.
Заходи в нашу землянку, погрейся, папаша! Крупинов протиснулся в глубь землянки, сел на освобожденное для него место. Ребята притихли, вглядываясь в Петра Никифоровича. Крупинов тоже молчал. В углу коптила снарядная гильза, бросая слабые блики на лица бойцов. Их было человек семь.
Пригласили зайти, - усмехнулся Крупинов, - а сами притихли. Рассказали бы что-нибудь или чаем угостили.
Чайком нас старшина не часто балует, придется подождать до вечера, - отозвался один из красноармейцев. - А рассказать-то, пожалуй, у вас больше чего есть, чем у нас.
Это почему же?
Да хотя бы потому, что вы старше.
Так-то оно, может быть, и так. Только в "папаши" меня вы рано зачислили. Мне всего тридцать восемь.
Ого! - воскликнул один из солдат. - А мне только двадцать два.
Нашли о чем разговаривать, - угрюмо заметил сидевший у стены боец. - Тридцать восемь, двадцать два... Мина шарахнет - все там будем без разбору.
Наступила неловкая тишина. Красноармейцы задумались, как-то сникли.
Все, говоришь, там будем? - переспросил Крупинов. - По-моему, ты, парень, совершенно не прав. Мина или пуля, они, конечно, годы не считают, убивают молодого и старого. Так что ж из того, по-твоему, получается? Пускай немцы забирают наши города и села? Зачем сопротивляться, зачем воевать; если, мол, все равно всех убьют? Так, что ли?.. Боец не отозвался.
Молчишь. А я вот что скажу. Бояться смерти нечего. Смерть сама боится смелого. Конечно, на фронте убивают. Война ведь. Она без жертв не бывает. Тут или ты его, или он тебя. Кто сильнее, тот и одолеет... А одолеть непременно должны мы. Фашист залез к нам, топчет наши толя, надругается над нашими женами и невестами, посеял лютую ненависть к себе в нашем народе. И он сгорит от этой ненависти. Я уверен, что мы не только вышвырнем с нашей земли, но и добьем бандитов в их же логове. Вот так-то, сынок.
Вскоре после зимних боев под Севском, где отличилось и отделение Крупинова, подошел к нему парторг батальона Андрюхин.
Бойцы сами тянутся к вам, прислушиваются к вашему голосу, - сказал он. - Было бы хорошо, Петр Никифорович, если бы вы возглавили ротную партийную организацию. Как вы на это смотрите?
Я так понимаю, товарищ гвардии капитан, что большевик и без назначения должен работать среди людей, - ответил Крупинов. - Но если нужно, пусть будет, как советуете.
Так Крупинов стал парторгом первой роты автоматчиков. В походе, в обороне, наступлении или на отдыхе вожак коммунистов подразделения всегда с бойцами. И радость побед, и трудности фронтового быта, и горечь утраты боевых друзей - все делит он поровну со всеми. Да что там поровну! Нередко самую тяжелую ношу, самое опасное дело он берет на себя. Он первым под огнем поднимается в атаку, первым бросается в реку, если она встает на пути, и последним покидает рубеж, когда не осталось сил для его защиты. Парторг роты - это и советчик, и строгий судья, и добрый друг. Он не останется спокойным, когда увидит загрустившего бойца, не пройдет равнодушно мимо беспорядка, он всегда готов подставить свое плечо, чтобы поддержать человека, когда тому трудно. Я никогда не видел Крупинова удрученным, потерявшим власть над своими чувствами в тяжелой обстановке. Как бы ни было трудно, какие бы невзгоды ни выпадали на долю автоматчиков, он вместе со всеми переносил эти испытания с достоинством партийного вожака. И тот, кто в час жесточайшей бомбежки роты или напористой атаки врага начинал падать духом, вдруг обнаруживал подле себя Крупинова. Бывало, стирая пилоткой обильно текущий по запыленному лицу пот, он спокойно замечал:
Вот это банька. Правда, жарковато? Только веничка не хватает. Ну ничего. Попаримся, чище и крепче будем. Как ты думаешь, сынок, выдержим?
"Сынок" виновато и растерянно смотрел на этого прямодушного, храброго человека, собирал свою волю в кулак и соглашался:
Конечно, выдержим...
Чем ожесточеннее становились бои, чем больше изматывались люди, тем активнее работал парторг роты Крупинов. Вечером он всегда мог точно сказать мне, кто и чем сегодня отличился, кого следует в первую очередь представить к награде, с кем поговорил он о вступлении в партию, кому пообещал или уже дал рекомендацию, кого пожурил за минутную слабость.
Однажды, после тяжелейшего дня боев, он взволнованно сказал мне:
Что же это получается, товарищ гвардии старший лейтенант? Такие бои, а люди весь день остаются голодными. А ночью Базилевский гонит кухню за кухней: получай ужин, получай завтрак...
Какие последствия имел этот разговор с парторгом роты, о котором я доложил Калустову, было уже сказано.
Но вот закончились оборонительные бои. Бригада пошла в наступление. Танкисты и мотострелки подошли к небольшой степной речке Неживка. Немцы оказали здесь упорное сопротивление. Разгорелся жаркий бой за переправу. Командир роты автоматчиков в этой схватке был ранен. Среди бойцов на миг появилось замешательство. Крупинов сразу это заметил.
Отомстим за кровь командира! - воскликнул он, и первым под неистовым огнем противника бросился к речке. За парторгом поднялась вся рота. Неживка была форсирована. Десятки убитых гитлеровцев остались на ее берегу. Но и Крупинов был ранен. Осколок вонзился ему в плечо, когда автоматчики очищали от врага противоположный берег.
Вперед, вперед, ребята! - подбадривал товарищей Петр Никифорович, а гимнастерка его все больше бурела от крови...
Наступление продолжалось. Позже, когда для нас наступила передышка, я созвал коммунистов батальона на собрание, чтобы подвести итоги боев, оценить работу, проделанную парторганизацией и каждым членом партии. С докладом выступал гвардии капитан Андрюхин.
Он сказал, что в обороне наши бойцы и командиры проявили мужество, стойкость и упорство, за что получили благодарность Верховного Главнокомандующего, что в наступательных боях они выполняют свои задачи так, как подобает гвардейцам, и освободили от фашистской нечисти десятки населенных пунктов.
Успех нам обеспечило то, - сказал в своем выступлении гвардии лейтенант Бабай, заменивший раненого командира роты, - что ведущую роль в боях играли коммунисты. Среди нас сегодня нет Петра Никифоровича Крупинова. Но первое слово я хочу сказать о нем, замечательном человеке и смелом бойце. Вспомним бой на переправе через Неживку. Не знаю, чем бы кончилась та заминка, когда ранило командира роты. Но положение спас парторг. Он первым оценил сложность обстановки и подал свой призывный"толос... А красноармеец член ВКП(б) Долбанов! В бою за высоту он получил четыре ранения, но не отошел от пулемета, пока высота не была очищена от фашистов...
Коммунисты отмечали смелость, боевое мастерство парторга минометной роты гвардии ефрейтора Ершова, гвардии ефрейтора Мироненко, особенно отличившихся в рукопашной схватке, и многих других товарищей. Своим геройством, верностью Родине коммунисты завоевали большой авторитет. Не случайно за время боев на Курской дуге парторганизация нашего батальона приняла в свои ряды 56 лучших бойцов и командиров.
Через Горный Тикич
"Танкисты Пустовалова и автоматчики Крупинова отличились в ночном рейде в тыл противника".
Густая, черная мартовская ночь. Тяжелые тучи нависли над полями, холмами и перелесками. Снег почти сошел. Лишь по балкам да оврагам он лежит раскисший, пропитанный водой, готовый вот-вот двинуться вешним потоком. С трудом пробиваясь через тучные черноземные поля, надрывно ревут танки, оставляя за собой отполированные стальными днищами жирные следы.
Танковый взвод гвардии лейтенанта Михаила Пустовалова (ему добавили еще два танка) и автоматчики Петра Крупинова получили задачу - совершить ночной рейд в тыл врага, прорваться к селу Буки, захватить мост Через реку Горный Тикич и удерживать его до подхода главных сил бригады. Река эта не такая уж большая, но капризная, с крутыми труднодоступными берегами. С ходу ее не возьмешь. Кроме того, нам было известно, что по ее южному берегу фашисты создали довольно прочный рубеж обороны, который прикрывал путь советским войскам на Умань и далее на юг, к Молдавии. Рассчитывать на прорыв этого рубежа без захвата переправ было трудно. Ждать же, когда подойдут переправочные средства, рискованно. Танки и те с трудом одолевают разбитые, превращенные в сплошное месиво дороги. Тем более не могли пробиться автомашины с понтонами. А время не ждало: нельзя допустить, чтобы враг получил передышку и закрепился на Горном Тикиче. Нужна неожиданная танковая атака, стремительный удар и захват переправы.
И вот группа танков Пустовалова с десантом на броне идет на выполнение этого тяжелого и опасного задания. Две машины посланы несколько вперед. Это головной дозор. Его осуществляют экипажи гвардии младших лейтенантов Якова Телеченко и Константина Смирнова. Сообщения, которые они передают, пока обнадеживающие: никаких препятствий не встречается.
Пустовалов, высунувшись из люка башни, зорко всматривается в темноту. Грязь и без того сковывает движение, а тут еще темень, но ехать приходится с выключенными фарами: гитлеровцы рокот двигателей могут и не услышать, но свет засекут, и будет утрачена внезапность. Следит за дорогой и Крупинов, изредка перебрасываясь с Пустоваловым фразами.
Начинался серый, ненастный рассвет, когда дозорные танки Телеченко и Смирнова подошли к местечку Буки. Это большое село раскинулось по обоим берегам Горного Тикича. Все было тихо и спокойно. Дождь, видать, загнал немецких, часовых в дома. Можно было бы сразу рвануться к переправе, но офицеры не стали рисковать. Они правильно рассудили: нужно замаскировать танки, организовать наблюдение за мостом и его охраной и ждать подхода всей группы.
Когда подошли танки Пустовалова, у Телеченко и Смирнова уже созрел план атаки и захвата моста.
Пять танков с десантом на полной скорости устремились по улице, сбегающей к реке. Появление их было настолько неожиданным, что гитлеровский регулировщик, выбежавший на шум двигателей к перекрестку, принял машины за свои и даже фонариком указал путь на переправу. А когда мимо него проскочила первая тридцатьчетверка, он в ужасе схватился за автомат, висевший на шее.
Прошляпил фриц, - спокойно заметил Крупинов и дал очередь. Солдат охнул и плюхнулся в лужу.
Стрельба всполошила гитлеровцев. Они начали выскакивать из домов. Откуда-то застрочил пулемет. Со стороны моста раздался орудийный выстрел. Но гвардейцы упорно пробивались вперед. Осколочный снаряд, выпущенный но окопу, из которого бил пулемет, заставил его замолчать. До моста было теперь совсем близко. Уже проглядывались его контуры и участок противоположного берега, откуда вела огонь вражеская пушка.
Телеченко обнаружил ее. Один за другим грянули два выстрела: пушка была разбита. Преодолевая огневое сопротивление, тесня гитлеровцев, танки с ходу вырвались на мост и устремились на противоположный берег. Часть десанта, спешившись перед мостом, заняла оборону по северному берегу. Здесь же остались и два танка. Отделения Крупинова и Матюнина проскочили на машинах через мост и заняли позиции на южном берегу реки. Переправа через Горный Тикич была в наших руках.
Теперь надо быстрее окопаться, - сказал Крупинов. - Немцы наверняка попытаются сбросить нас в реку. Мириться с потерей переправы они не станут. Мы во что бы то ни стало должны удержать мост до подхода основных сил...
И действительно, не прошло и часа, как откуда-то ударили вражеские орудия, и фашисты, оправившись от паники, пошли в атаку. Но гвардейцы успели уже врасти в землю. Их было немного - человек двадцать автоматчиков да три танка (две машины остались для прикрытия на северном берегу). Петр понимал, что если фашисты не смогут их одолеть, то попытаются хотя бы частью сил проникнуть к мосту, чтобы подорвать его. Поэтому он предупредил бойцов:
Ни одного немца к мосту не подпускать.
Между тем гитлеровцы накапливались за постройками, чтобы нанести стремительный удар. Наши бойцы зорко следили за ними, ожидая сигнала. И когда немцы, рассыпавшись по берегу, кинулись к переправе, Крупинов скомандовал:
Справа хлестнул длинными очередями станковый пулемет Матюнина, застрочили танковые пулеметы, затрещали автоматы. Ливень огня встретил гитлеровцев. Атака сразу же захлебнулась, вражеская пехота откатилась назад.
Но, подтянув силы, фашисты снова пошли в атаку. Не обращая внимания на потери, они продолжали неистово напирать, обтекая с обеих сторон позицию гвардейцев. Положение создалось тревожное. Тем не менее наши воины не пали духом. Они косили гитлеровцев из пулеметов и автоматов, а когда те оказались совсем близко, пустили в ход ручные гранаты.
Борьба за переправу продолжалась. Петр Крупинов не заметил, когда кончился дождь и ветер разогнал тучи. Засверкало яркое весеннее солнце. И в это время с северного берега грохнул артиллерийский залп: это подошли главные силы бригады. Батальон майора Калашникова нанес мощный огневой удар по позициям врага на южном берегу реки и ринулся на переправу.
Кажется, все, задачу выполнили, - с облегчением и радостью сказал мне Крупинов, когда мы встретились на южном берегу. И он, довольный, начал рассказывать подробности ночного рейда, детали только что закончившегося боя. Слушая Петра, я радовался его фронтовым успехам, гордился им: настоящий партийный вожак роты, храбрый и отважный гвардеец нашего мотострелкового батальона.
Наглядное пособие
"Продвижение наших войск на Запад отмечаю на немецкой трофейной карте".
В день окончательной ликвидации корсунь-шевченковской группировки немецких войск наши солдаты сняли с одного из убитых гитлеровских офицеров полевую сумку с документами и передали ее мне как работнику политотдела. В сумке среди прочих бумаг оказалась карта Советской Украины с немецкими надписями. На ней была пометка: "Nur fur den Dienstgebraucht!" (Только для служебного пользования!)
"Для служебного, так для служебного", - подумал я тогда.
И надо сказать, что карта действительно служила мне вплоть до мая 1944 года.
Я внимательно изучил карту, сопоставил с нашей географической картой, подчеркнул надписи, которые меня заинтересовали, красным и синим карандашами отметил линию советско-германского фронта. Получился клин, глубоко врезавшийся в территорию, оккупированную врагом. На острие этого клина и находилась наша 11-я отдельная гвардейская танковая бригада, с тяжелыми боями пробивавшаяся к Умани, к Днестру.
Работа над картой подсказала мне тему очередной беседы с воинами: "Крах гитлеровского "нового порядка". Карта давала богатую пищу для размышлений. Наша Советская Украина была переименована в рейхскомиссариат Украина, ее территория перекроена на гитлеровский лад, прилегающие к Одессе районы, как и Молдавия, отдавались королевской Румынии... Словом, было о чем говорить с танкистами, среди которых немало было уроженцев Украины: Александр Луганский, Василий Пироженко, Иван Бондарь, Иван Величко и многие другие. К тому же и сами они, освобождая села и города Украины, своими глазами видели ужасы фашистской оккупации, следы варварских разрушений, виселицы на площадях городов и деревень, беседовали с освобожденными из неволи советскими людьми и убедились, что такое "новый порядок", какую участь готовили фашисты нашему народу. Это - участь бессловесных рабов, подневольного рабочего скота.
Пользуясь небольшой паузой в наступлении, бойцы и офицеры собрались у одного из танков, к борту которого я прикрепил убедительное наглядное пособие - трофейную карту. Я начал беседу. Вспомнил о вероломстве, с которым гитлеровская Германия напала на Советский Союз, о целях, которые ставила она в войне против нашей страны, о тяжелом сорок первом годе, о Сталинграде и Курской дуге. В ходе рассказа подвел своих слушателей к тому этапу наступления, в котором они сейчас участвовали, к великому весеннему наступлению по освобождению Правобережной Украины, обратил внимание на тот клин наших войск, на острие которого мы находились, рассказал о том, как перекроена карта Украины и что от нас требуется, чтобы скорее покончить с гитлеровским "новым порядком".
Гвардейцы слушали внимательно, видимо мысленно проходя вновь и вновь свой тяжелый фронтовой путь. И когда я закончил, вдруг заговорил Яков Телеченко:
Я родом из Ростовской области. Гитлеровцев оттуда давно вышибли наши войска. Мне не пришлось освобождать свои родные места. Но для нас Родина - и Россия, и Украина, и вся наша великая страна. Наш экипаж немало побил гитлеровцев в корсуньском котле. Будем по-гвардейски бить их и дальше, пока не выкинем с родной земли, до полной победы.
Его поддержал командир танка гвардии младший лейтенант Константин Смирнов:
Мы гитлеровским бандитам еще покажем, отучим их навсегда ходить на нашу землю!
Ребята слов на ветер не бросали. Наше наступление продолжалось. Рано наступившая оттепель расквасила все дороги и поля. Трудно было бойцам, трудно было и танкам двигаться по густой, вязкой грязи. Но гвардейцы мужественно преодолевали и сопротивление врага, и весеннее бездорожье. Сметая все на своем пути, они 9 марта ворвались в Умань. Геройски сражались в этих боях мои однополчане. Огнем танковых пушек и пулеметов они уничтожали врага, давили метавшихся в панике гитлеровцев гусеницами танков.
Бой за город был короткий, но яростный. Парторг роты Петр Крупинов в уличных боях снова проявил смелость и отвагу, личным примером увлекал бойцов. Отличился и Михаил Матюнин. Установив свой пулемет на башню танка, он метко косил мечущихся в панике фашистов.
10 марта город был очищен от врага. Все улицы Умани напоминали в те дни выставку трофейного оружия. Здесь были танки всех марок, противотанковые орудия, гаубицы, шестиствольные минометы, горы снарядов, сотни автомашин.
Не задерживаясь, танкисты бригады пошли дальше, к Южному Бугу. Свой боевой путь продолжали Крупинов, Матюнин и Пустовалов с Телеченко. Не было среди героев Горного Тикича гвардии младшего лейтенанта Константина Александровича Смирнова. Он пал смертью храбрых в боях на улицах города. Вместо пего в разведдозоре в сторону Джулинки теперь шел танковый взвод гвардии лейтенанта Владимира Несветайлова.
Имя этого двадцатидвухлетнего офицера стояло в ряду тех, кем гордились в бригаде. Коммунист Несветайлов прошел через многочисленные бои и зарекомендовал себя умелым и храбрым танкистом. Особенно он отличился 17 февраля, когда гитлеровцы пытались вырваться из корсунь-шевченковского котла. Несветайлов пять раз в течение этого дня водил свой взвод в атаку и беспощадно бил лезших напролом фашистов. И вот теперь ему поставлена задача выйти в район села Джулинки, разведать подступы к мосту через Южный Буг и обеспечить танковому батальону захват этой очень важной переправы.
Действиями соединения теперь уже руководил новый, комбриг полковник Борис Романович Еремеев, заменивший выбывшего Кошаева.
После овладения переправой через Горный Тикич до выхода на Южный Буг прошло лишь семь дней. Это была неделя больших боевых успехов советских войск, в том числе и воинов 11-й гвардейской танковой. Действия соединений, освобождавших Правобережную Украину, ломали все представления о физических и моральных возможностях человека. Стремление людей быстрее освободить родную землю от фашистских захватчиков, покончить с "новым порядком" удесятеряли силы наших бойцов и командиров, давали им возможность не только преодолевать невероятные трудности, но и проявлять массовый героизм.
К трофейной карте я обращался и в последующие дни, всякий раз, когда проводил политинформации. Флажками, вычерченными красным карандашом, отмечал освобожденные населенные пункты. Фронт перемещался все дальше на запад. Красных флажков становилось все больше. Мы приближались к реке Прут - границе СССР с Румынией. Однажды во время беседы комсорг мотострелковой роты гвардии сержант Михаил Матюнин, широко улыбаясь, спросил:
Товарищ гвардии капитан, ваша карта кончается. На. чем дальше будете отмечать продвижение наших войск?
Кто-то из солдат тут же ответил за меня:
Обойдемся и без трофейной. Направление известное - Берлин! Так ведь, товарищ гвардии капитан?
Безусловно так, - поддержал я бойца, а сам подумал, что вряд ли нам придется наступать на Берлин, скорее на Балканы.
Но вышло так, как многие из нас мечтали. В мае нашу бригаду из Румынии, куда мы уже вступили, перебросили в Белоруссию, под Ковель.
