До начала девяностых годов прошлого столетия этого человека у нас в стране и за рубежом знали, как детскую писательницу, книги которой были изданы огромным тиражом, 21 миллион 642 тысячи экземпляров. И только «посвященные» знали, что известная детская писательница двадцать пять лет своей жизни отдала служению СВР (советская внешняя разведка) и входила в элиту этого секретного ведомства. Имя этого человека Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина.
Только перед самой смертью Зои Ивановны, когда она была уже смертельно больна, до нее дошла неожиданная весть о том, что она «рассекречена». И несмотря на свою тяжелую болезнь Воскресенская написала свою последнюю книгу с говорящим названием «Теперь я могу сказать правду», которая была издана через несколько месяцев после смерти Зои Воскресенской, полковника КГБ в отставке.
28 апреля 1907 года на станции Узловая, Бочаровского уезда, Тульской губернии, в семье помощника начальника станции Воскресенского родилась дочка, которую назвали Зоей.
Детство девочка провела в городе Алексине.
Когда ей исполнилось 13 лет, в 1920 году от туберкулеза умер ее отец Иван Павлович. Мать оставшись одна, вместе с дочерью и двумя сыновьями решила перебраться в Смоленск. Вскоре и она тяжело заболела, юной Зое, чтобы помочь матери содержать семью пришлось пойти работать. Это был тяжелый период жизни, и здесь ей неожиданно помог случай, на улице она случайно встретила старого друга своего отца. Зоя поведала ему о своих бедах и он сказал ей, чтобы она пришла к нему в штаб батальона, так начался новый самостоятельный период жизни Зои Ивановны.
Товарищ отца помог Зое устроиться библиотекарем в 42-й батальон войск ВЧК. После этого она успела поработать политруком-воспитателем в колонии малолетних преступников, на заводе М.И.Калинина в Смоленске, в штабе ЧОН (частей особого назначения). В 1927 году Воскресенская в первый раз выходит замуж за Владимира Казутина, которого через некоторое время командируют в Москву на партучебу.
В конце 1928 года Воскресенская вместе с сыном Владимиром также перебирается из Смоленска в Москву, к мужу. Но в столице семейная жизнь не задалась и супруги развелись. Маленького сына Зое помогала воспитывать мать, которая переехала жить к дочери. Летом 1929 года Воскресенская становится сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ. Судя по всему изысканная красота, удивительное душевное обаяние и острый ум молодой сотрудницы обратили на себя внимание руководства ИНО (внешней разведки),
И вот в начале 1930 года Зоя Ивановна оправляется в свою первую заграничную командировку в Маньчжурию, в Харбин. В течении двух лет Воскресенская проработала в Харбине, в должности секретаря советского нефтяного синдиката «Союзнефть», успешно выполняя задания Центра, во время острой борьбы на КВЖД (Китайско-Восточной железной дороге) это был ее дебют в разведке.
После Харбина Воскресенская также успешно работала в Риге, в городах и поместьях старой Латвии, здесь она предстала в образе знатной баронессы. После была работа в Центральной Европе – в Австрии и Германии, на севере континента – в Швеции и Финляндии.
Работая в Финляндии, Воскресенская второй раз вышла замуж. В Финляндию она прибыла в 1935 году, к тому времени она уже была настоящим профессионалом разведки, в эту страну она приехала уже в качестве заместителя резидента. Ирина (таким был оперативный псевдоним Зои Ивановны) выполняла обязанности руководителя представительства ВАО «Интурист» в столице страны Хельсинки. В 1936 году руководитель резидентуры в Хельсинки был отозван в Москву. Ему на смену в качестве консула Ярцева прибыл опытный, 37-летний чекист Борис Аркадьевич Рыбкин.
Поначалу отношения у руководителя резидентуры и его заместителя складывались не очень хорошо. Консул Ярцев был крайне требователен и держался со своей молодой, очаровательной помощницей подчеркнуто официально. Воскресенская в какой-то момент даже просила Центр отозвать ее, но получила приказ ввести нового руководителя в курс дел, ознакомить с ситуацией, а потом вернуться к вопросу отзыва. Но к этому вопросу возвращаться больше не пришлось. После полгода введения в курс, Центр получил уже другую просьбу о разрешении пожениться! Несмотря на опасения влюбленных, что Центр не допустит такой «семейственности» в резидентуре, Москва дала «добро».
Так Зоя Ивановна теперь уже Воскресенская-Рыбкина стала «мадам Ярцевой».
В Финляндии Ирина занималась сбором сведений о планах Германии в отношении Суоми и поддерживала связь с нелегальной агентурой советской внешней разведки. Во время своей работы ей удалось приобрести ценные источники информации. Также Воскресенская координировала работу нелегальной разведывательной группы в Норвегии.
В ноябре 1939 года началась «Зимняя война», которая вынудила супругов Ярцевых вернуться в СССР.
Приехав в Москву, Зоя Воскресенская-Рыбкина занялась новым для себя и разведки в целом делом, аналитикой (специальное аналитическое подразделение было создано лишь в 1943 году), став одним из ведущих специалистов в этой сфере.
Генерал Павел Судоплатов говорил по этому поводу следующее: «...Зоя Ивановна Рыбкина, вместе со своим непосредственным начальником Павлом Журавлевым завели литерное дело под кодовым названием «Затея», в котором содержались все важные информационные данные касающиеся подготовки Германии к войне против СССР. С созданием этого литерного дела стало намного проще следить за развитием немецкой политики, в частности за ее все возрастающей агрессивностью. Информация из этого литерного дела регулярно поступала к Сталину и Молотову, что позволяло им корректировать их политику по отношению к Гитлеру».
Павел Судоплатов
Именно к Зое Ивановне стекалась вся информация, добытая группой антифашистов, знаменитой «Красной капеллы», действовавшей в гитлеровской Германии. По имеющейся информации она подготовила аналитическую записку Сталину, в которой говорилось о том, что нападение Гитлера можно ожидать в любой момент, и что нападение это по всем имеющимся данным неизбежно. Но Сталин не придал значения этой записке, раздраженно сказав Павлу Фитину начальнику внешней разведки: «Это блеф! Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».
До начала войны оставались считанные дни, в чем Зоя Ивановна смогла убедиться лично.
В начале июня 1941 года руководство Рейха, пытаясь опровергнуть слухи о неизбежном приближении войны против СССР, организовало в своем посольстве торжественный прием, с участием ведущих танцовщиков Берлинской оперы, на который были приглашены Солисты балета Большого театра. На этом приеме присутствовала также и представитель ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей), госпожа Ярцева. Как не трудно догадаться на самом деле в задачу госпожи Ярцевой входила оценка настроения сотрудников и общей обстановки германской дипмиссии.
Зоя Ивановна обратила внимание на светлые квадраты на стенах комнат посольства, говорящие о снятых недавно картинах, в беседах с немецкими дипломатами подметила и другие детали говорящие о том, что посольство готовится к отъезду.
Здесь она окончательно пришла к выводу, что война начнется в ближайшее время, а прием с берлинским балетом устроен для отвода глаз.
Началась Великая Отечественная война. C первых дней Воскресенская-Рыбкина в составе особой группы, под руководством П Судоплатова занималась подбором, обучением и организацией переброски диверсантов и разведчиков в тыл врага. Она принимала непосредственное участие в создании первого партизанского отряда, командиром которого стал Никифор Каляда, легендарный Батя. Отряд Бати уже в 1941-1942 гг. практически очистил треугольник Смоленск–Витебск–Орша от фашистов.
В любой момент каждый из сотрудников особой группы и сам мог быть переброшен в тыл врага. Поэтому и сама Зоя Ивановна изучала роль сторожа маленькой железнодорожной станции, находящейся в глубоком тылу у немцев.
Но судьба распорядилась иначе.
В это же время ее муж Борис Рыбкин готовился для работы советником посольства и резидентом в Швеции. Руководство разведки приняло решение направить вместе с ним жену. И уже в конце 1941 года в советском дипломатическом корпусе в Стокгольме появились новые сотрудники «супружеская чета Ярцевых».
Как и в Финляндии Ирина, также была заместителем резидента, официально занимая должность пресс-атташе советского посольства. В Швеции она занималась активной вербовочной работой, сбором разведывательной информации, поддерживала контакты с антифашистским сопротивлением в ряде европейских стран. Без преувеличения можно сказать, что во многом, именно благодаря работе «супругов Ярцевых» Швеция так и осталась нейтральной, а Финляндия досрочно вышла из гитлеровской коалиции.
Весной 1944 года супруги Рыбкины возвратились в Москву. Зоя Ивановна опять занялась аналитикой, став после войны сначала заместителем, а потом начальником немецкого отдела внешней разведки.
В 1947 году, 27 ноября полковник Борис Рыбкин погиб под Прагой при исполнении служебных обязанностей, по официальной версии это была автомобильная катастрофа. Зоя Ивановна до конца жизни не очень верила в эту версию и даже пыталась провести собственное расследование, но ей запретили это делать.
В конце 1953 года после смерти Сталина, на Лубянке начались аресты, был арестован старый боевой товарищ Зои Ивановны, Павел Судоплатов. Она выступила в его защиту и была за это выступление уволена из управления внешней разведки «по сокращению штатов», не дослужив до пенсии всего лишь один год. Будучи человеком волевым она решила пойти по инстанциям и добиться справедливого разрешения своего дела. Ей это почти удалось, она была направлена в распоряжение ГУЛАГа.
Так Зоя Ивановна попала в Воркуту, в лагерь для особо опасных преступников, где и прослужила до пенсии, в должности начальника спецотдела, ей было 48 лет.
В 1955 году полковник Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина ушла в отставку и занялась литературным творчеством. Умерла Зоя Ивановна в 1992 году 8 января.
Воскресенская (по мужу Рыбкина) Зоя Ивановна , советская разведчица, русская детская писательница.
(28.04.1907г., ст. Узловая Тульской области - 08.01.1992г., Москва, похоронена на Новодевичьем кладбище.)
Зоя Ивановна Воскресенская, родилась 28 апреля 1907 года на станции Узловая Тульской губернии в семье помощника начальника железнодорожной станции. Отец - личный почетный гражданин города Тулы Иван Павлович Воскресенский. Мать - Александра Дмитриевна Воскресенская. После перевода отца на другую работу, некоторое время жила с семьей в г. Алексин Тульской области . После того, как отец умер от туберкулеза в 1920, семья, перебравшись к родственникам в Смоленск, бедствовала.
В четырнадцать лет стала библиотекарем 42-го батальона ВЧК Смоленской губернии, в 1923 году — политруком в колонии малолетних правонарушителей, в 1928-м — перешла на работу в Заднепровский райком РКП(б) Смоленска.
В 1928 году Воскресенская переезжает в Москву . В августе 1929 года начала работать в Иностранном отделе ОГПУ внешней разведки. Занималась разведывательной работой в Китае, Латвии, Германии и Австрии, Финляндии.
Первая поездка на разведывательную работу — в Харбин, где Зоя Ивановна в течение двух лет успешно выполняла ответственные задания Центра во время острейшей борьбы на КВЖД.
С 1932 года возглавляла Иностранный отдел постоянного представительства ОГПУ в Ленинграде.
Позже была на разведывательной работе в Латвии, Германии и Австрии.
С 1935 по 1939 — заместитель резидента разведки НКВД в Финляндии. Официально выполняла обязанности руководителя советского представительства «Интурист» в Хельсинки и была известна как мадам Ярцева. В 1936 году в Финляндию резидентом под прикрытием консула приехал Борис Рыбкин («Кин»). Первоначально у резидента и его зама деловые отношения не складывались. «Мы спорили по каждому поводу! — вспоминала Зоя Ивановна. — Я решила, что не сработаемся, и просила Центр отозвать меня». В ответ было приказано помочь новому резиденту войти в курс дела, а потом вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось. «Через полгода мы запросили Центр о разрешении пожениться…»
В дальнейшем Воскресенская-Рыбкина проводила встречи с Павлом Анатольевичем Судоплатовым (в будущем генерал-лейтенантом, начальником специального управления КГБ).
В Москву вернулась перед самой войной с Финляндией и занялась аналитической работой. Воскресенская-Рыбкина становится одним из основных аналитиков разведки. К ней стекались важные сведения, в том числе от представителей известной «Красной капеллы» — таких, как «Старшина» (Харро Шульце-Бойзен) и «Корсиканец» (Арвид Харнак).
В годы Второй мировой войны Зоя Воскресенская занималась отбором и забросом в тыл противника разведывательно-диверсионных групп, она- одна из создательниц первого партизанского отряда.
Кроме того, Зоя Воскресенская,
с 1941 по 1944 год находилась в Швеции в качестве пресс-секретаря советского посольства. Послом в Швеции была Александра Михайловна Коллонтай, работавшая с ней в тесном сотрудничестве. Обе, каждая по своей линии, содействовали тому, что 20 сентября 1944 года Финляндия порвала союз с фашистской Германией и подписала перемирие с Советским Союзом.
Основная задача советской разведки состояла в первую очередь в том, чтобы собирать информацию о политическом и экономическом положении Германии и ее военных планах. Для этого необходимо было обеспечить агентурное наблюдение в Швеции, Норвегии и Дании за действиями немцев. Советской резидентурой было организовано наблюдение за германским воинским транзитом через Швецию, фиксировался характер грузов, транспортируемых морским путем между Швецией и Германией. На севере Швеции в пограничной полосе с Финляндией агентурная группа регистрировала переброску в Финляндию немецкой военной техники и воинских частей. В южных портах Швеции другая агентурная группа наблюдала за взаимными германо-шведскими поставками
Из Швеции резидентура советской разведки пыталась наладить прервавшуюся связь с «Красной капеллой». Рыбкин и Воскресенская подобрали человека, который отправился в Берлин по коммерческим делам. Со второй попытки он сумел выполнить задание, но через три-четыре недели из Центра сообщили, что члены «Красной капеллы» арестованы, а Рыбкину приказано отбыть в Москву. По прибытии в Москву Рыбкин был направлен на фронт… Только после войны было установлено, что «Красную капеллу» провалил не посланник резидентуры, а совсем другой человек… С полковника Рыбкина было снято тяжкое обвинение.
После войны Воскресенская продолжала работать в центральном аппарате разведки, дослужилась до начальника немецкого отдела, выезжала в командировку в Берлин с оперативным заданием.
В 1947 году муж Воскресенской-Рыбкиной полковник Рыбкин Борис Аркадьевич погиб в автомобильной катастрофе при исполнении служебных обязанностей.
В 1953 году, после ареста генерала Павла Судоплатова, выступила в его защиту.
Была уволена из разведки и, по настоятельной её просьбе оставить её в органах госбезопасности для достижения пенсионного возраста на любой должности, направлена в Воркутлаг (один из лагерей ГУЛАГа) начальником спецчасти, где прослужила около двух лет.
В 1956 года вышла на пенсию в звании полковника МВД. Зоя Воскресенская-Рыбкина - первая в мире женщина в разведке, удостоившаяся этого звания.
Занялась литературной деятельностью, став лауреатом Государственной премии СССР и премии Ленинского комсомола.
По повести «Сердце матери» режиссер Марк Донской снял фильм, за что и получена Государственная премия (Ленинская). Сценарий был написан Зоей Воскресенской совместно с Ириной Донской.
В 1965 году была принята в члены Союза писателей. Только за период с 1962 по 1980 годы её книги были опубликованы тиражом в 21 миллион 642 тысячи экземпляров.
В 1968 году ей присуждена Государственная премия СССР, а в 1980 году — премия Ленинского комсомола. Награждена орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком "Заслуженный работник НКВД".
* «Сквозь ледяную мглу» (1962)
* «Встреча» (1963)
* «Сердце матери» (1963-65)
* «Утро» (1967)
* «Девочка в бурном море» (1965-69)
* «Дорогое имя» (1970)
* «Пароль-Надежда» (1972)
* «Теперь я могу сказать правду», Москва Издательство «Республика», 1993 год
В советское время имя Зои Воскресенской было известно едва ли не каждому. Ее книги о вожде мирового пролетариата – «Рассказы о Ленине», «Сердце матери» – изучали на уроках литературы, а общий тираж произведений превысил 21 млн экземпляров. О своем прошлом разведчица-нелегал Воскресенская решилась поведать читателям только перед самой смертью…
Зоя Ивановна Воскресенская (по мужу Рыбкина) – известный автор детских книг о В.И. Ленине
Подтянутая, хорошо одетая, строгая, но и доброжелательная, она однажды пришла к нам в «английскую» спецшколу № 1. Говорила о своих книгах и о Володе Ульянове очень просто, без писательского пафоса. Не слишком давила на идеологические пристрастия будущего вождя мирового пролетариата, больше обращая внимание на его человеческие качества, особенно на любовь к матери – Марии Александровне.
Ее выступление понравилось всем: и строгим дочерям маршалов Советского Союза, и сытым сыновьям министров и их замов, и продвинутым детям знаменитых артистов и писателей, и даже ребятишкам из окраинных тогда Сокольников, которыми привилегированно-специальную школу «разбавляли» ради соблюдения какого-то неведомого «процента зачисляемости».
Слегка удивила лишь парочка прощальных фраз, сказанных писательницей на отличном немецком, а затем и на хорошем английском. Ими прославленный автор повестей и рассказов о Ленине призывала нас, изучавших в спецшколе English со второго класса, неустанно совершенствовать свои языковые знания и навыки. И любимая наша учительница Ольга Джорджевна еще долго потом корила ленившихся: смотрите, как прекрасно говорят на иностранных языках люди, никакого отношения к этим языкам никогда не имевшие.
Разведчицу выдал… председатель КГБ
В то время детали биографии Воскресенской были известны лишь узкому кругу посвященных. Наша Ольга Джорджевна, разумеется, в их число не входила.
И только в начале 1990-х председатель КГБ СССР Владимир Крючков непонятно почему взял и рассекретил одну из лучших советских разведчиц. Оказалось, что Зоя Ивановна Воскресенская (по мужу Рыбкина) долгие годы служила в разведке. И конечно, к иностранным языкам имела самое непосредственное отношение.
Зачем Крючков рассекретил ее биографию? На этот вопрос теперь уже вряд ли кто-либо ответит. Возможно, предчувствуя надвигавшиеся перемены, шеф КГБ хотел сделать и для самого ведомства, и для писательницы как лучше: мол, вот какие у нас в госбезопасности талантливые люди! Но время для открытия подобных тайн оказалось не самым лучшим. В начале 1990-х в тогдашних продвинуто-демократических кругах такой факт биографии, как служба в КГБ, считался едва ли не клеймом. Общественное мнение в большинстве своем разделяло оценки демократов.
Какая поднялась шумиха в ту неясную, переломную, взрывную пору по поводу Воскресенской! Пресса смаковала детали: работала в органах, а еще и писала о Ленине, получила за это Госпремию в области литературы, да в придачу к тому отхватила и премию Ленинского комсомола. Ай-ай-ай!
А что ай-ай-ай? Ведь объективно ее книги были хорошие. Чистые, немного наивные, написанные простым, понятным слогом именно для детей. В них, безусловно, не обошлось без воспевания вождя (куда ж без этого в те годы!), но одновременно поднимались и вечные темы русской литературы: любовь к родным, послушание, стремление к лучшему, упорство, трудолюбие и мужество в достижении цели. Истины не коммунистические, а скорее общечеловеческие, библейские.
Да и стиль, которым писали в начале 1990-х хулители, был крикливым, даже убогим, отчасти саморекламным. Так или иначе, но их имена уже забыты, а Воскресенская – снова с нами. Нет, ее романам о Ленине переиздание не грозит. Наверное, теперь она более востребована не как писатель-лауреат, а именно в образе полковника Рыбкиной, получившей гораздо больше боевых наград, нежели литературных премий.
Впрочем, полковник Воскресенская-Рыбкина пережила все нападки с достоинством. И, поняв, что джинна обратно в бутылку уже не загнать, написала биографическую книгу, в которой (разумеется, с определенными купюрами) поведала относительную правду о своей бурной жизни.
В этом здании на Лубянке после революции разместился центральный аппарат ЧК
С железной дороги – на Лубянку
Ее биография разведчицы началась в 14 лет: именно в этом возрасте в 1921 году взяли на работу в ЧК – сначала писарем, потом библиотекарем. В 1929-м она была уже сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ или, выражаясь современным языком, службы внешней разведки. Тут ей, 22-летней девушке из Тульской губернии, дочери железнодорожного рабочего, пришлось превратиться в светскую даму. На первых порах в интересах разведки она играла эту роль в провинциальной Риге, а затем и в странах сугубо капиталистических и далеко не прибалтийских.
Воскресенская добывала сведения, была результативна. Однажды, когда ее собирались «брать с поличным» в дорогущем отеле в Осло, сознательно устроила громоподобный скандал. И работники норвежских спецслужб побоялись тревожить богатых постояльцев, сбежавшихся на крики обиженной красавицы. Она же, воспользовавшись замешательством контрразведки, попросту исчезла. Иначе кто бы передал в тот же день агенту множество тоненьких исписанных листочков и шесть зарубежных паспортов? Ведь группе наших нелегалов, застрявших в Скандинавии, в противном случае была бы крышка.
Но скандальности и авантюрности в молодой разведчице не было никакой. Умение ладить с людьми, хорошее знание языков, благоразумная готовность уступить в споре ради достижения чего-то большего постепенно из рядового разведчика-нелегала превратили ее в тонкого и вдумчивого руководителя разведывательной сети.
Только вот со своим непосредственным начальником, резидентом советской разведки в Финляндии Борисом Ярцевым (настоящая фамилия Рыбкин), она долгое время никак не могла сработаться. Что ж, это бывает, когда сходятся две сильные личности. Или одной приходится уступить, или… Впрочем, в данном случае уступили оба.
«Мы спорили по каждому поводу! – вспоминала потом Воскресенская. – Я решила, что не сработаемся, и просила Центр отозвать меня». В ответ Центр приказал помочь новому резиденту войти в курс дела, пообещав позже вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось: «Через полгода мы запросили Центр о разрешении пожениться…»
И это был не какой-нибудь фиктивный брак в интересах службы, а самый что ни на есть настоящий. Вместе они прожили счастливо больше 10 лет, до 1947 года, когда полковник Борис Рыбкин погиб в автокатастрофе…
К Сталину, срочно к Сталину!
В Москву Зоя Рыбкина вернулась перед самой войной. Ее «бросили на аналитику», как тогда выражались: она занималась злободневным в тот период германским направлением, заменяя собой на этом участке невидимого фронта чуть ли не все аналитическое управление, которого, увы, можно сказать, как такового и не существовало. Как бы то ни было, любые сообщения о неизбежном нападении Гитлера на СССР стекались со всего мира именно к ней. И именно Зоя Ивановна убедила молодого начальника внешней разведки Павла Фитина добиться приема у Сталина с подготовленным ею же докладом. 17 июня 1941 года, отлично понимая, во что может вылиться этот рискованный шаг, Фитин довольно спокойно для начинающего руководителя доложил Иосифу Виссарионовичу о сообщениях разведчиков и их агентов. А когда вождь усомнился в достоверности информации, Фитин не побоялся подтвердить: источник надежен. Так он отозвался о друзьях Советского Союза, много лет снабжавших Москву ценнейшей разведывательной информацией. Их организацию после Великой Отечественной будут именовать «Красной капеллой». Но в тот момент отчеты Корсиканца, Старшины и других участников «Капеллы» были грозно отметены Сталиным.
Бесспорно случайное совпадение, но «Красная капелла» сыграла потом свою роковую роль в жизни семейства Рыбкиных. Однако об этом позже…
Шведские спички
В начале войны аналитика Рыбкину сгоряча чуть не отправили на занятую немцами железнодорожную станцию. Она должна была устроиться… стрелочницей либо сторожихой на неведомом полустанке и передавать в Центр сведения о передвижении немецких эшелонов. Потом, правда, поспешный приказ отменили.
В итоге Зоя Ивановна взялась за настоящее дело. Первый партизанский отряд, состоявший из сотрудников НКВД, был подготовлен и отправлен за линию фронта в том числе и ее усилиями. А затем новое назначение – в Швецию, к послу Александре Коллонтай . Мужа Бориса – резидентом, Зою – руководителем пресс-службы посольства.
А.М. Коллонтай с 1930 по 1945 год работала послом в Швеции. На фото: прибытие советского посла во дворец. Стокгольм, 30 октября 1930 года
Мы по сей день с гордостью повторяем: посол Советского Союза, первая женщина-посол Александра Коллонтай. В реальности же то, что старая большевичка (Коллонтай являлась членом партии с 1915 года) оказалась в благополучной и на тот момент не очень важной для СССР Швеции, было едва ли не почетной ссылкой. В свое время она отметилась в разгромленной Сталиным «рабочей оппозиции», проповедовала слишком свободные взгляды, и не только на отношения полов… По тем меркам прегрешений за ней числилось предостаточно, но в ГУЛАГ, в отличие от многих своих товарищей, она не попала – ей повезло: с 1930 по 1945 год работала послом…
Человек независимый, своеобразный, еще с дореволюционной поры блестяще знавший Скандинавию – вот кто стал прямой начальницей Зои Рыбкиной, работавшей в Швеции под псевдонимом Ирина. И Зоя Ивановна сумела наладить то, что разведчикам за границей удается нечасто, – взаимопонимание с первым лицом посольства. Она превратила аристократичную Коллонтай в свою верную союзницу.
И этот счастливый, прямо-таки хрестоматийный союз разведки и дипломатии (точнее, дипломатии и разведки) принес нам в нейтральной Швеции небывалые победы. Во-первых, когда в начале Великой Отечественной гнулись не шведы, а мы – удалось удержать Стокгольм от вступления в войну на стороне Германии. А во-вторых, шаг за шагом, постепенно приоткрывая закрытые двери шведских политиков, убедить их, а заодно и финнов, что борьба против СССР не принесет им ничего хорошего. Не впадая в раж, не боясь переоценок, можно сказать, что заключение перемирия между Советским Союзом и Финляндией в 1944-м – это и успех операции, проводимой Коллонтай и Рыбкиной.
И снова «Красная капелла»
Связь с «Красной капеллой» вскоре после нападения Германии на СССР была прервана. Сигналы радиопередатчиков, которые получила антифашистская организация перед самой войной и уже в первые дни боев, не доходили до Москвы. Ведь изначально предполагалось, что Центр будет связываться с Берлином из Смоленска, но этот город очень быстро оказался под немцами.
И Рыбкиным поручили восстановить связь с Берлином, послав туда из Стокгольма верного человека. Таким «верным» им показался шведский инженер и промышленник Эрикссон, чья фирма сотрудничала с Германией. И швед, частенько наведывавшийся в рейх, согласился выполнить просьбу русских друзей и передать в Берлине их приятелю-немцу маленький подарок – галстук и коробочку с запонками. Выполни Эрикссон эту просьбу, может быть, и не сложилась бы судьба «Красной капеллы» столь трагично…
Зоя Воскресенская на встрече с читателями
Но перед самой встречей в Берлине инженер дрогнул, выбросил подарок в помойку. Пришедший к нему на встречу радист так и не получил долгожданного и такого нужного «Красной капелле» для связи миниатюрного оборудования.
Вскоре всех антифашистов, кроме группы, работавшей в Гамбурге, арестовали и казнили. Теперь известно, что в провале виноват немец, добровольно сдавшийся Красной армии и сумевший по заданию наших военных добраться до Берлина. Нарушив приказ, образцовый семьянин поспешил в больницу к рожавшей жене, где и был схвачен гестапо. Он не выдержал пыток, вступил в радиоигру, выдал своих… Так не стало «Красной капеллы».
А тогда, по горячим следам виновным за провал сочли Бориса Рыбкина. Арест, допросы по-бериевски, «как следует». Но признаваться было не в чем… Прошло время, прежде чем Рыбкина отпустили и вернули на старое место работы.
«Ленин бабе не положен»
Зоя Воскресенская не была обижена наградами. После войны на ее груди красовался честно заработанный иконостас орденов. Однако одного ордена, к которому она была представлена, явно не хватало.
Представление на заслуженный ею орден Ленина надолго застряло в верхах. Спустя время выяснилось, кто затормозил награждение. Лаврентий Берия прокомментировал отказ поставить свою подпись под соответствующим приказом очень просто и совершенно безапелляционно: «Ленин бабе не положен».
А в 1953 году, после смерти Сталина и казни Берии, в органах начались чистки. Среди осужденных и попавших на долгие годы во Владимирский централ оказались генерал-лейтенант Павел Судоплатов и его верный зам генерал-майор Наум Эйтингон .
Подполковника Рыбкину неприятные события поначалу обходили стороной. До тех пор, пока на партсобрании она не отказалась публично осудить Судоплатова. И сразу же – приказ об увольнении из органов. До выслуги лет оставалось полтора года, муж погиб в автокатастрофе за границей, на руках – маленький сын и мать. Рыбкина просила дать ей дослужить, на любой должности.
И вот ее, героя войны, резидента разведки, аналитика, отправили на работу в ГУЛАГ. Почти два года она служила «на северах», занимая должность начальника спецчасти лагеря. Подполковник Рыбкина перешла в МВД, носила высокую папаху и вела беседы с заключенными Воркутлага.
А еще приходила им на помощь. Была тогда такая практика: люди, отсидевшие свое, получали новый срок и отправлялись на поселение. Зоя Ивановна помогала заключенным добиться справедливости и вернуться домой. Вроде бы всего лишь соблюдала закон. Но в те времена это тоже было проявлением смелости со стороны попавшей в опалу разведчицы.
Зоя Ивановна Рыбкина вернулась в Москву в 1956-м. В отставку вышла в звании полковника.
«Вы не знаете специфики разведки»
Ее первые литературные опыты были посвящены разведке: чему же еще?! Однако в издательствах ей говорили примерно так: «Написано гладко, а вот специфики разведки вы не знаете». Что она могла на это ответить? Кстати, то же самое говорили и полковнику Рудольфу Абелю (настоящее имя Вильям Фишер ), скрывшемуся под псевдонимом Иван Лебедев и принесшему однажды на суд издателей книгу о разведчиках: дескать, неплохо, но не Абель.
И она принялась писать о Ленине. Это было можно. Среди сотен и тысяч конкурентов, сочинявших на ту же разрешенную тему, выбилась в лучшие. Вступив на литературное поприще, словно начала жизнь с чистого листа, а заканчивала писательскую карьеру лауреатом премий, живым классиком ленинианы.
После того как ее «выдал» Крючков, Зоя Ивановна взялась за книгу о своей жизни. Но на полках магазинов свое последнее произведение она уже не увидела. Ее не стало в январе 1992-го, долгий ее путь завершился на 85-м году жизни. Книга «Теперь я могу сказать правду» вышла в свет в декабре того же года…
Николай Долгополов,
заместитель главного редактора «Российской газеты»
Прошли годы. Многое в архивах разведки сейчас уже открыто. Но вопрос о том, как погиб полковник Рыбкин, так и остался неясным.
В архивах разведки, к сожалению, нет или не сохранилось никаких документов по этому поводу.
Однако на этот счет существуют две версии.
Первая, она же официальная: полковник Рыбкин Б. А. погиб под Прагой в автомобильной катастрофе.
До сих пор жив и здравствует офицер, который выезжал из Праги к месту катастрофы. Его фамилия Г. И. Рогатнев. По его незадокументированным рассказам, авария произошла из-за того, что водитель «шкоды», в которой находился полковник Рыбкин, обгоняя идущую впереди гужевую подводу, выехал на встречную полосу и столкнулся с автомашиной «студебеккер» с солдатами. И последнее, что якобы сказал Борис Аркадьевич, были слова: «Под мост, под мост», то есть Рыбкин имел в виду резко съехать на обочину в сторону встречного моста и тем самым избежать прямого столкновения. По словам Рогатнева, он не только помогал перенести тело Рыбкина в стоящую у дороги церквушку, но и беседовал с водителем «студебеккера» и с находившимися в кузове солдатами.
Вторая версия состоит в том, что полковник Борис Аркадьевич Рыбкин был преднамеренно убит. Об этом говорят различные факты, вступающие в противоречие с официальной версией.
Во-первых, одновременно, но не под Прагой, а под Будапештом, в аналогичной ситуации погиб капитан Суриков… в шинели и с документами полковника Рыбкина Б. А.
Во-вторых, генерал Белкин неожиданно ночью поехал из Будапешта в Прагу не обычной дорогой, а по той, где произошла авария. Белкин и его шофер В. Черноусов видели два трупа и ничего больше. А утром Г. И. Рогатнев еще застал солдат, свидетелей катастрофы, и только один труп (Рыбкина) и живого, но до сих пор находившегося в шоковом состоянии, бывшего за рулем «шкоды» майора Волкова. Г. И. Рогатнев и сейчас настаивает на своей версии.
Анализ этих и других фактов, на мой взгляд, свидетельствует в пользу второй версии. И особенно тот факт, что, как пишет Зоя Ивановна: «Я хотела поправить розу, надвинувшуюся на его щеку, сдвинула ее и за правым ухом увидела зияющую черную рану…» А мне она бесчисленное количество раз говорила, что она отчетливо увидела пулевое отверстие. Я не могу поверить в то, что мужественная, волевая сорокалетняя женщина-военнослужащая могла перепутать пулевое ранение с обычной, хотя и смертельной, травмой. И совсем непонятно, как сотрудница той же службы, полковник, жена, энергичная и властная женщина – Зоя Ивановна Рыбкина – не смогла (или не дали возможности) по горячим следам разобраться в истинной причине смерти своего горячо любимого мужа.
Относительно недавно, при встрече с бывшим начальником Четвертого управления, занимавшегося диверсионными операциями, П. А. Судоплатовым, в подчинении которого служил Б. А. Рыбкин, я задал все тот же вопрос – как погиб Б. А. Рыбкин? Павел Анатольевич ответил – конечно, автокатастрофа. Все остальное – это навязчивая идея Зои Ивановны…Но глаза! Глаза говорили, что он знает что-то другое.
Если принять за истину версию об убийстве Рыбкина, то неизбежно встает вопрос – кому и зачем была нужна его смерть?!
Возможно, она явилась результатом какой-то внутренней, служебной борьбы, внутренних неурядиц и неразберих. Ведь именно в 1947 году образовался так называемый Комитет информации, в состав которого вошла и разведка, что порвало внутренние кровные нити между другими подразделениями МГБ и что впоследствии было признано ошибкой в реорганизации. Возможно и то, что смерть Рыбкина была одним из эпизодов тогдашней антисемитской волны (Рыбкин был евреем). Органы государственной безопасности, как известно, были как раз одним из тех учреждений, в которых наиболее ярко просматривается линия то взлета, то падения роли евреев в государственной политике нашей страны. В период создания ВЧК, еще во времена Дзержинского, они были на всех ведущих ключевых постах, как, впрочем, и рядовыми сотрудниками. Затем наступала волна репрессий, жертвами которой становились представители этой национальности, хотя бы потому, что их там было большинство. Были и такие времена в органах государственной безопасности, когда, например, на партийной конференции центрального аппарата по документам мандатной комиссии значился только один еврей, конечно тот, который не менял фамилию и имя. Как раз в середине сороковых годов на устах советского руководства был «еврейский вопрос» – решалась проблема создания автономной еврейской республики в Крыму или в Палестине.
Смерть Рыбкина могла быть и результатом его участия в организации и проведении знаменитой Ялтинской конференции (4 – 11 февраля) 1945 года, где Рыбкин поддерживал контакты с представителями спецслужб США и Великобритании.
А может быть, его гибель каким-то образом была связана с той работой, которую он проводил в последнее перед смертью время по восстановлению связи с нелегальной резидентурой в Турции. Нельзя забывать, что именно в Турции в годы второй мировой войны германским послом работал фон Папен, преемник Гитлера на посту фюрера, которого сталинское руководство стремилось убрать, боясь того, что если фон Папен заменит Гитлера, то Германия еще до окончания войны пойдет на союз с Англией и США. Могли сыграть свою роль какие-либо отголоски недавних военных лет.
Теперь об этом можно лишь гадать. Однозначного ответа на этот вопрос нет.
Москва. Каждый год 8 января на Новодевичьем кладбище можно увидеть мужчину. А у самого обелиска на снегу, как всегда, лежат алые, как кровь, гвоздики. На черном мраморе золотом выбиты слова:
полковник
РЫБКИН БОРИС АРКАДЬЕВИЧ
Ниже есть еще одна надпись:
ВОСКРЕСЕНСКАЯ-РЫБКИНА ЗОЯ ИВАНОВНА
ПОЛКОВНИК, ПИСАТЕЛЬНИЦА
28.IV. 1907 – 8.01.1992
Мужчина с непокрытой головой, стоящий у этого памятника – сын Алеша, Алексей Борисович Рыбкин.
Наши отношения с Зоей Ивановной постепенно становились все теплее и доверительнее. Зимой 1979 года Зоя Ивановна с младшим сыном приехала ко мне в гости в Берлин, где я в то время работал. Мы перешли с ней на «ты», и во время одной из прогулок по городу, печально заметив, что весной погиб ее старший сын, а год назад умерла моя родная мать, она предложила мне называть ее мамой.
Особенность моих отношений с Зоей Ивановной состояла в том, что изо всех ее родных и близких я был единственным, кто принадлежал к той же, как она говорила, «конторе», а из всех коллег по работе во внешней разведке – был единственным, кто входил в круг семьи.
Поэтому все, что написано в этой книге, она пересказывала мне по нескольку раз во время наших частых и длительных встреч. Многие родственники и коллеги, и я в том числе, неоднократно советовали написать воспоминания о разведке, но ее останавливал барьер секретности. Она не знала, что можно, а что нельзя говорить о своей прошлой работе. Толчком к тому, что она все же взялась за эту книгу, будучи прикованной болезнью к постели, послужили многочисленные публикации о ней в прессе в период 1990 – 1991 годов, в которых правда перемешивалась с небылицей. Именно поэтому первое издание ее книги называлось «Теперь я могу сказать правду».
Многие эпизоды, которые, видимо, больше всего волновали ее и затем нашли свое место на страницах этой книги, она пересказывала вновь и вновь. Но чаще всего возвращалась к одной и той же теме, застрявшей, как заноза, в ее сердце на всю жизнь: к гибели ее мужа Бориса Аркадьевича Рыбкина. И если другие эпизоды повторялись ею совершенно точно, то к рассказу о трагической смерти мужа постоянно прибавлялись все новые и новые детали.
И вот однажды, примерно за полгода до кончины она попросила меня достать из ящика письменного стола большой бумажный пакет и сказала: «Здесь я написала о том, как погиб Борис Аркадьевич. Этого еще никто не читал. Возьми с собой, потом вернешь». Дома, прочитав содержание конверта, я понял, что Зоя Ивановна хочет, чтобы я оставил у себя копию. Так я и сделал.
Есть в жизни немало одаренных, талантливых людей, имена которых широко известны в какой-нибудь одной области. Но есть и такие, хотя их немного, чья творческая жизнь с одинаковым успехом охватывает не одну, а несколько областей. К таким людям относится Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина - разведчица и писательница, обаятельная женщина изысканной красоты.
Воскресенская Зоя Ивановна родилась 28 апреля 1907 года на станции Узловая Тульской области в семье железнодорожного служащего.
В 1921 году ее, четырнадцатилетнюю девочку, взяли на работу библиотекарем в 42-й батальон ВЧК, затем она служила в штабе ЧОН Смоленской губернии. Через два года Зоя - воспитательница в колонии несовершеннолетних правонарушителей. С 1925 по 1928 год работала на заводе им. Калинина (Смоленск), находилась на комсомольской и партийной работе.
В 1928 году Воскресенская переезжает в Москву и с августа 1929 года начинает работать в Иностранном отделе ОГПУ - во внешней разведке.
Первая поездка на разведывательную работу - в Харбин, где Зоя Ивановна в течение двух лет успешно выполняла ответственные задания Центра во время острейшей борьбы на КВЖД. Позже в облике знатной баронессы, роскошно одетая, появлялась она на улицах Риги, в городах и поместьях старой Латвии. Затем судьба разведчицы перебросила Зою Ивановну в Центральную Европу - в Германию и Австрию, а через некоторое время на север - в Финляндию и Швецию.
Финляндия и Швеция - страны, в которых Зоя Ивановна провела большую часть своей закордонной разведывательной жизни: с 1935 по 1939 год - в Финляндии и с 1941 по 1944 год в Швеции.
На работу в Финляндию 3. И. Воскресенская уехала в качестве заместителя резидента. Официально она выполняла обязанности руководителя советского представительства "Интуриста" в Хельсинки и была известна там как "мадам Ярцева" (муж Воскресенской - резидент внешней разведки Борис Аркадьевич Рыбкин - работал в Финляндии под фамилией Ярцев). После возвращения из Хельсинки 3. И. Воскресенская занялась аналитической работой, став одним из основных аналитиков в разведке. (Специальное аналитическое отделение в разведке было создано лишь в 1943 году.) Именно к ней стекались разведданные от знаменитой "Красной капеллы".
С первых дней войны Воскресенская являлась сотрудником Особой группы, занимавшейся отбором, организацией, обучением и переброской в тыл врага диверсионных и разведывательных групп. Она стала одним из создателей первого партизанского отряда. Каждый из сотрудников Особой группы, на основе которой затем была создана Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН), тоже готовился к тому, чтобы в любой момент направиться в тыл врага. Готовилась к этому и Зоя Ивановна, разучивая роль сторожихи на переезде у маленькой железнодорожной станции, находившейся в тылу у немцев. Однако судьба распорядилась по-другому.
Муж Воскресенской проходил в это время подготовку для разведывательной работы в Швеции. Он должен был туда выехать советником посольства и резидентом. Руководством разведки было принято решение направить вместе с ним и Зою Ивановну. Так, в конце 1941 года Ирина (таким был оперативный псевдоним Воскресенской) оказалась в Стокгольме в качестве пресс-атташе нашего посольства. Сбор разведывательной информации, активная вербовочная работа, поддержание контактов с участниками антифашистского сопротивления в ряде европейских стран -таков неполный круг оперативных вопросов, которыми пришлось заниматься Ирине в Швеции, прежде чем она возвратилась в Москву в середине 1944 года.
После окончания войны Зоя Ивановна работала некоторое время заместителем, а затем начальником немецкого отдела внешней разведки.
Весной 1953 года, когда полковнику 3. И. Воскресенской до пенсии оставалось немногим более года, умер Сталин. Вспоминая этот период, Зоя Ивановна писала: "После траурных дней стали приоткрываться черные страницы неоднозначной личности "отца народов". Начались аресты тех, кто участвовал в расправах 1937-1938 годов. На Лубянке поспешно освобождались от старых кадров, увольняли, как это обычно у нас делалось, всех подряд. Под подозрение брали каждого".
Ей предложили поехать начальником спецотдела в Воркутинский лагерь. Она дала согласие. Выше Воскресенской по званию в Воркуте никого не было. Рассказывали, что когда она приехала к новому месту работы, все мужчины кинулись скупать одеколон. В свои 48 лет Воскресенская была по-прежнему очень красивой женщиной.
В 1955 году Зоя Ивановна вышла на пенсию.
Находясь в отставке, она принимала активное участие в патриотическом воспитании молодых сотрудников внешней разведки, выступала с лекциями и докладами, ее статьи о разведывательной работе публиковались в служебных сборниках разведки.
Зоя Воскресенская... У миллионов людей это имя вызывает трепетные школьные ассоциации: "программные" книги о Володе Ульянове, повести о детях.
Расставшись с разведкой, она стала одной из ведущих детских и юношеских писательниц страны. За литературную деятельность Зое Воскресенской присуждена Государственная премия СССР за 1968 год, а в 1980 году - премия Ленинского комсомола.
Ее труд разведчицы и писательницы отмечен высокими наградами Родины: орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, ей присвоено звание "Заслуженный работник НКВД".
Умерла Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина 8 января 1992 года. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище.
